Очерки / Выдающиеся жители старой Гатчины / Прочие / Гатчинские знакомые Великого Князя
Наталия Сергеевна Вульферт-Брасова
(1880 – 1952)
Об этой женщине обычно пишут как об умной красавице, сводившей с ума поклонников; расчетливой искательнице выгодных браков. А у меня сложилось впечатление, что Наталия была обычной женщиной, мечтающей о семейном счастье и очень долго не имеющей его. В ее жизни не было, насколько мне известно, каких-то авантюр, неблагородных поступков и обмана.
Судьба, в конце концов, все-таки дала ей счастье с любимым человеком и детьми. И счастье это длилось менее десяти лет. Пять из них прошли в старой Гатчине – городе, где издавна жили достойные женщины. В этом меня убедили судьбы сотен жительниц Гатчины, о которых я узнал, работая над книгами по истории города. Евгения Ивановна Белышева, Софья Фѐдоровна Колчак, Мария Михайловна Эссен, светлейшая княгиня Лидия Петровна Ливен – самые яркие примеры достойных жѐн достойных людей. И в этот ряд можно поставить имя Наталии Сергеевны, графини Брасовой.
О жизни Наталии Сергеевны Шереметьевской (ее девичья фамилия) написано немало книг и статей. Например, книга Розмар и Дональда Кроуфорд «Михаил и Наталья. Жизнь и любовь», изданная в 2008 году в Москве. В настоящем очерке речь пойдет лишь о гатчинском периоде жизни Наталии Брасовой, о ее вкладе в историю нашего города.
В Гатчине Наталия Сергеевна появилась в 1906 году, вступив во второй брак и получив фамилию Вульферт. Ее муж, Владимир Владимирович Вульферт (1879 – 1937) с 1903 года служил в нашем городе поручиком Кирасирского полка. Наталия, Владимир и дочь Наталии от первого брака, Наталия (Тата), поселились в доме № 14 на Елизаветинской (Достоевского) улице.
История их отношений такова. Наезжая в Москву, уроженцем которой он был, Вульферт познакомился там с Наталией и даже ухаживал за ней. И вот она стала его женой и переехала к нему в Гатчину. Но, как довольно часто бывает, период ухаживания – это одно, а семейная жизнь – другое. Владимир, хотя и не был красавцем, да к тому же, по отзывам многих, слыл довольно сухим и неприятным в общении человеком, всѐ же был умен, образован, увлекался искусством и, казалось бы, вполне подходил молодой Наталии Сергеевне. Он любил, когда в доме бывали гости. Уже после развода с Вульфертом Наталия признавалась также, что он, несомненно, повлиял на ее развитие, особенно в смысле художественного и музыкального вкуса. И не будь роковой встречи Наталии Сергеевны и Великого Князя Михаила Александровича, неизвестно еще, как сложилась бы дальше судьба четы Вульфертов.
В 1907 (по другим данным – в 1908) году на полковом празднике на жену Вульферта обратил внимание, а затем и влюбился в нее, его эскадронный командир. История романтических связей в полках русской гвардии стара, как мир. Но все осложнялось тем, что командиром этим был Великий Князь Михаил Александрович!
Слева направо: Владимир Вульферт, Наталия Вульферт, Великий Князь Михаил Александрович
Узнав о любовной связи между женой и Великим Князем, Вульферт, как умный человек, понял, что тягаться ему с Михаилом Александровичем бесполезно. Но поделать с собой ничего не мог. В семье начались ссоры. Из воспоминаний Таты:
«В ровное течение нашей жизни почти незаметно проникла какая-то диссонансная нотка. Часто повышались голоса, хлопали двери, мой отчим ходил по дому грозный, как туча, мама часто плакала, а моя няня вздыхала и крестилась чаще, чем обычно. Великого Князя стали реже упоминать и он перестал приходить в наш дом».
Не буду больше тревожить прах давно уже ушедших в иной мир людей. Скажу только, что супруги Вульферты разошлись. Владимир Вульферт переехал в дом № 7 на Багговутовской. В 1909 году его перевели в Москву чиновником особых поручений при Дворцовом ведомстве. А Великий Князь в том же году выбыл из Гатчины в Орёл, где получил под своё командование 17-й Черниговский гусарский Великой Княгини Елизаветы Фѐдоровны полк.
Покинула Гатчину и Наталия Сергеевна. В 1910 году у нее родился Георгий, сын Великого Князя. В 1912 году Наталия и Михаил Александрович тайно венчались в сербской православной церкви в Вене. В наказание, Михаил был лишен всех должностей и постов; ему запретили возвращаться в Россию. Пришлось жить в Европе.
Лишь в 1914 году, с началом войны с Германией, последовало разрешение вернуться в Россию. Семья поселилась в доме на Николаевской, 24. Великий Князь Михаил Александрович купил этот дом у прежнего владельца, начальника Гатчинского Дворцового управления, генерал-лейтенанта Константина Карловича Гернета.
Вскоре Михаилу пришлось покинуть Гатчину: высочайшим повелением он был назначен начальником Кавказской туземной конной дивизии. Дивизия эта, сформированная 23 августа 1914 года, на 90 % состояла из добровольцев-мусульман Северного Кавказа и Закавказья. По закону Российской империи все коренные жители Кавказа и Средней Азии не подлежали призыву на военную службу. Полки дивизии формировались по национальному признаку. 1-я бригада: Кабардинский конный полк (кабардинцы и балкарцы) и 2-й Дагестанский конный полк. 2-я бригада: Татарский конный полк (азербайджанцы) и Чеченский конный полк. 3-я бригада: Черкесский конный полк (черкесы и карачаевцы) и Ингушский конный полк. Дивизии были приданы Осетинская пешая бригада и 8-й Донской казачий артиллерийский дивизион. В каждом полку был мулла. Причем, в отличие от православных полковых священников, которые никогда не сражались с оружием в руках, муллы участвовали в боях, наравне с воинами. В боях на Юго-западном (Австрийском) фронте дивизия покрыла себя неувядаемой славой. Из семи с лишним тысяч ее воинов, около трех с половиной тысяч, в т. ч. и Великий Князь, были награждены Георгиевскими крестами и медалями. Дивизию нередко называли Дикой. Вот что написал по этому поводу военный журналист Илья Толстой, сын Льва Николаевича Толстого (кстати, брат Ильи, Михаил Львович Толстой, служил во 2-м Дагестанском полку Кавказской Туземной конной дивизии):
«Их называли «дикими», потому что на них надеты страшные мохнатые папахи, потому что они завязывают на голове башлыки, как чалмы, и потому, что многие из них – абреки, земляки знаменитого Зелимхана. Я жил целый месяц в халупе в центре расположения «диких полков», мне показывали людей, которые на Кавказе прославились тем, что из мести убили нескольких человек, – и что же я видел? Я видел этих убийц, нянчивших и кормящих остатками шашлыка чужих детей, я видел, как полки снимались со своих стоянок и как жители жалели об их уходе, благодарили их за то, что они не только платили, но и помогали своими подаяниями, я видел их выполняющими самые трудные и сложные военные поручения, я видел их в боях, дисциплинированных, безумно отважных и непоколебимых».
В июле 1914 года Михаил Александрович заразился на фронте дифтерией и едва не умер. Великому Князю дали отпуск домой для лечения. В дневнике, за 22 июля он записал: «Я остался в постели, т. к. у меня температура и болит горло». Три дня спустя его гатчинский лечащий врач Котон сообщил, что обнаружена дифтерийная палочка. Неделю спустя Михаилу стало лучше.
А Наталия Сергеевна обживалась в доме на Николаевской. Гатчина ей не нравилась. Этому способствовали разлука с любимым и осенняя непогода. Наталия Сергеевна отмечала:
«В Гатчине такая мертвечина, Джонсон (секретарь Великого Князя; жил на Багговутовской – В. К.) справедливо говорит, что Гатчину надо переименовать в «Помпею»… Такой же мертвый город, и погода самая невозможная».
В 1915 году Наталия относилась к Гатчине уже иначе: не сказать, что полюбила ее, скорее смирилась с необходимостью жить, пусть в нелюбимом месте, зато в собственном доме-крепости. Брасова с удовольствием занялась благоустройством дома, флигелей и сада. Из ее письма в июне:
«…наняла рабочих, чтобы замостить мелким щебнем двор и покрасить белой краской беседку, посадила множество цветов и купила финскую мебель, а также маленький садовый домик и гарнитур маленькой мебели для детей, расположив это детское хозяйство рядом с теннисным кортом».
Дом и его сад стали для Брасовой и её детей настоящим убежищем. Имелась даже прачечная, расположенная в отдельном домике на заднем дворе. Прачка жила наверху этого домика. Участок при доме был огромен. Он простирался от Николаевской (Урицкого) до Багговутовской (К. Маркса) улицы. Главное строение смотрело фасадом на Николаевскую, ещѐ одно строение – на Багговутовскую (№ 65). В глубине сада имелось несколько флигелей. На фотографии Михаил и Наталья позируют во дворе своего дома. Они еще счастливы, беды и трагедии – впереди.
Когда началась Германская война, Великий Князь и Наталия Сергеевна, подобно другим состоятельным гатчинцам, внесли свой вклад в оказание помощи раненым и больным воинам. 10 декабря 1914 года состоялось освящение эвакуационного лазарета на средства Великого Князя Михаила Александровича на Багговутовской улице, 9. Этот дом стоит и сейчас. В советское время в нём располагался детский дом; позднее дом стал жилым. На открытии лазарета присутствовала Наталия Сергеевна Брасова, ставшая попечительницей учреждения. Заведующим лазаретом назначили врача Городового госпиталя, Константина Антоновича Котона. Заведующей по хозяйственной части стала его жена, Екатерина Петровна Котон. Сёстрами милосердия пригласили Марию Евдокимову и Надежду Александровну Калачёву, заканчивающую обучение на курсах при Госпитале. Сиделкой приняли Татьяну Михайлову, санитаром – Фаддея Голубева. Лазарет был рассчитан на 30 мест. Следует добавить, что лазарет в Гатчине был открыт как филиал большого лазарета, организованного в Петрограде во Дворце Великого Князя Михаила Александровича. В ознаменование заслуг Наталии Брасовой по организации помощи больным и раненым воинам была выпущена специальная почтовая открытка.
В мае 1915 года персонал лазарета, имеющего № 11 и имя Великого Князя Михаила Александровича, получил первые за войну награды, медали с надписью «за усердие»: золотую на Аннинской ленте – занимающаяся по хозяйственной части, жена врача Котона, Екатерина Котон; серебряную на Аннинской ленте – сёстры милосердия Мария Евдокимова и Надежда Калачёва; серебряную на Станиславской ленте – сиделка Татьяна Михайлова и санитар Фаддей Голубев. Старшему врачу лазарета Константину Котону вручили почѐтный Знак Красного Креста.
В сентябре 1915 года награду, почётный Знак Красного Креста, получила попечительница лазарета Брасова «за труды по особым обстоятельствам, вызванным войной». К этому времени Наталия Сергеевна действительно немало сделала для раненых и больных воинов. Кроме лазарета в Петрограде и Гатчине, Брасова на свои средства содержала такие же во Львове и Киеве. Брасова и Великий Князь уделяли гатчинскому лазарету особое внимание. Наталия Сергеевна часто посещала его. И Михаил Александрович, несмотря на военные обстоятельства, тоже бывал в нём. В памятной книжке Великого Князя в пятницу, 2 января 1915 года записано:
«После чая зажгли ёлку, потом поехали в наш маленький лазарет, Багговутовская, 9, где 30 раненых солдатиков; заведуют Клевезаль и Котон». Среда, 9 декабря 1915 года: «В 11 ¼ часа Наташа и я поехали в наш лазарет, где отслужили молебен после ремонта, присутствовал только персонал лазарета».
На Рождество 1915 года Наталия Сергеевна подарила каждому солдату-пациенту лазарета серебряные часы с вензелем Великого Князя Михаила Александровича и кисет с табаком.
После 2 и 3 марта 1917 года, когда Великий Князь едва не стал Его Императорским Величеством Михаилом Вторым, он поселился в своём гатчинском доме. Наконец-то вся семья собралась вместе! Но счастье было тревожным и длилось недолго. С понедельника, 21 августа Михаил находился под домашним арестом. Осенью власть в Гатчине несколько раз переходила из рук в руки. Но за действиями Великого Князя следили и обо всём немедленно докладывали Петроградскому Военно-революционному комитету (ВРК). Из сводки ВРК от 29 октября 1917 года:
«В Гатчине мы стояли около пяти часов вечера; вечером я там от известного в латышских кругах Альтмана-Бредета узнал, что Керенский вместе с Корниловым и Михаилом Александровичем находятся в Гатчине, и штаб их помещается в Гатчинском замке. Действуют они все совместно. Город Гатчина объявлен на военном положении… Всякие сборища свыше трёх человек воспрещены. В распоряжении Керенского находится одна Казачья Дикая дивизия и гатчинские юнкера (курсанты гатчинской Школы прапорщиков Северного фронта – В. К.). Солдаты-пехотинцы в душе на стороне Военно-революционного комитета, но они одни не в силах подняться и сорганизоваться и находятся в ожидании лучшего момента. Старший милиционер (подпись неразборчива)».
Из сводки ВРК от 30 октября 1917 года:
«В Гатчине среди казаков находится Михаил Романов. Он ждёт, когда Керенский откроет ему въезд в Зимний дворец… Разогнанный Керенским Гатчинский Совет вновь собирается, ибо у Керенского нехватает сил при движении вперёд закреплять «тыл». Вся армия Керенского – 5000 казаков при нескольких орудиях. Среди казаков – раскол. Часть их категорически заявляет, что не выпустит ни одной пули. При орудиях работают ударники офицеры. Ввиду начавшегося братания казацких дозоров с нашими, казаки смещаются и заменяются юнкерами. Керенский в Гатчино лично агитировал на площади за своё дело, собственноручно раздавая свои листки. Казаки встречают его холодно, и в разговорах с нашими объясняют своё выступление против народа невозможностью для них идти против своих офицеров».
Одним из последних счастливых дней семьи Михаила Александровича в Гатчине было, вероятно, Рождество 1918 года. Наталия Сергеевна вспоминала:
«Мы зажгли ёлку, плясали вокруг неё и играли в кошку и мышку. Дети надели маски и маршировали в таком комичном виде…».
В первые дни марта 1918 года Михаил заболел. Словно чувствуя скорое расставание с родной Гатчиной, он подолгу лежал на кушетке на балконе своей спальни, выходящей на заснеженное поле. И смотрел, не мог насмотреться… В один из таких моментов, 7 марта, его арестовали по постановлению Гатчинского совета. 9 марта 1918 вышло постановление Совета Народных Комиссаров:
«Бывшего великого князя Михаила Александровича Романова, его секретаря Николая Николаевича Джонсона, делопроизводителя Гатчинского дворца Александра Михайловича Власова (жил на Люцевской, 36 – В. К.) и бывшего начальника Гатчинского железнодорожного жандармского управления Петра Людвиговича Знамеровского выслать в Пермскую губернию впредь до особого распоряжения».
Бывший Великий Князь оправился в своё последнее путешествие в Пермь. Дальнейшие трагические события описаны в моей книге «Ольгинская и Георгиевская улицы», в очерке о Знамеровских. Михаил Александрович и лица его окружения были реабилитированы Генеральной прокуратурой Российской Федерации в 2009 году.
После ареста и высылки Великого Князя Наталия Сергеевна добивалась его возвращения; ездила для этого в Москву, встречалась с Лениным. Всё было безуспешно. Брасова трижды навещала мужа в Перми. Когда ей стало известно о его «исчезновении», она добивалась встречи с Урицким. Результатом стало… заключение в тюрьму. Несколько месяцев бедная женщина, вся вина которой заключалась в желании спасти мужа, провела в тюрьме. Потом ей удалось сбежать, и вместе с дочерью выехать из советской России. На фотографии того времени, сделанной для документов, Наталия Брасова предстаёт перед нами как измученная невзгодами, но всё ещё не побеждённая ими женщина, борющаяся за своих детей и мужа.
Еще до заключения в тюрьму Брасова отправила сына Георгия в Данию. В Гатчине оставалась дочь Тата. Наталия Сергеевна находилась в тюрьме, а за обитателями дома на Николаевской установили наблюдение, якобы для защиты от хулиганов. Но, как вспоминала позднее Тата, главные неприятности происходили не от хулиганов, а от сотрудников местной ЧК. Её председатель, Серов, испытывал что-то вроде садистского удовольствия, пугая обитателей дома своими чуть ли не ежедневными посещениями в сопровождении вооружённой охраны. Главным его развлечением во время таких визитов было дразнить и изводить Тату. Позднее Тате всё-таки удалось уехать к матери и брату. Весной 1917 года Временное правительство установило около дома постоянную охрану якобы для защиты от хулиганов и мародёров. В 1918 году, при советской власти, один из флигелей нанимало посольство Дании. 6 сентября 1918 дом был муниципализирован и на него наложена огромная контрибуция, которую Брасова оспаривала.
Гатчинский совет планировал разместить в доме детские приюты. В защиту дома и его интерьеров выступили представители культуры, в т. ч. член Комиссии по сохранению культурных ценностей А. Н. Бенуа. Однако 28 октября 1918 года на заседании Гатчинского Совета начальник городской милиции (он же – комиссар Дворца) Барциковский сообщил:
«Художник Бенуа после осмотра дома Михаила Романова нашёл его обстановку не представляющей особой музейной ценности».
С этого момента участь дома была решена. Совет постановил (орфография оригинала): «1. Оставить в силе постановление Совета о переводе в дом Михаила Романова детских приютов. 2. В дачи, расположенные вокруг приюта, организовать «детский городок».
Брасовой пришлось покинуть дом. В апреле 1919 года, согласно документу, подписанному председателем отдела социального обеспечения Архиповым, был муниципализирован в пользу Отдела принадлежащий Брасовой и находящийся на её участке дом № 65 по Багговутовской улице.
Чудом уцелевших членов семьи несчастья преследовали и за границей. Тата, тайком от матери и вопреки её желанию, в 1921 году вышла замуж (потом она была замужем ещё два раза). В 1931 году сын Брасовой, Георгий, погиб в автомобильной аварии. Оставшись почти в одиночестве, всеми брошенная, несчастная Наталия Сергеевна жила в бедности, постепенно теряя последние средства к существованию. Ко всем бедам прибавилась тяжёлая болезнь. 26 января 1952 года Наталия Сергеевна Брасова окончила свои дни в благотворительной больнице Парижа. Её похоронили на парижском кладбище Пасси, вместе с сыном.
Долгие годы дом Михаила и Наталии считался утраченным. Но в марте 2013 года, когда я заканчивал писать книгу «Николаевская (Урицкого) улица», решил ещё раз пройтись по улице и сфотографировать сохранившиеся старые дома в конце улицы. Тем более что в городской газете появилось сообщение о предстоящем в марте сносе одного из них. И тут мне удалось обнаружить на участке бывшего дома Брасовой двухэтажное строение, в котором угадываются черты английского стиля, который был присущ почти всем домам этой части улицы.
Заканчивая очерк, замечу, что улицу Николаевскую, где стоял дом № 24, гатчинские власти в 1922 году переименовали в улицу Урицкого. Так был увековечен один из главных виновников трагической судьбы Великого Князя Михаила Александровича и Наталии Сергеевны Брасовой.
ВЛАДИСЛАВ КИСЛОВ
09.11.18