Выдающиеся жители старой Гатчины

Приключения трёх гатчинцев на Кубе

1896 - 1897

(продолжение) 

Николай Герасимович Мелентьев
(1874 – 1955)

Николай Мелентьев родился в Новгородской губернии в семье мещанина. Отец его был бедным чиновником в чине коллежского регистратора. Известно, что у Николая была сестра, которую звали Вера.

После кончины отца мальчику удалось поступить на казённый счёт в Гатчинский Сиротский институт. Там он сдружился с однокашниками, такими же сиротами: сыном майора пограничной стражи Евстафием Константиновичем и сыном бедного дворянина Петром Стрельцовым.

После окончания Института друзья расстались, но связи между собой не теряли. Мелентьев служил в Государственном контроле. В 1895 году друзья узнали об освободительной войне кубинского народа против испанских колонизаторов. Решив придти на помощь сражающейся Кубе, Мелентьев и его товарищи сумели 12 апреля 1896 года получить заграничные паспорта для поездки в Америку. А вот как Стрельцов описал их прибытие на Кубу:

«В утреннем тумане перед нами постепенно вырисовывалась небольшая бухта, имевшая форму подковы... Шагов за пятьсот от берега пароход бросил якорь... Спустили лодку с десятком вооружённых людей. Около меня стоял старый кубанец эмигрант, на глазах у него блестели слезы – «Viva Cuba libre, viva, carajo!», – бормотал он, как бы извиняясь за свои слёзы... И не один он плакал... Первым на берег вышел капитан и воткнул в песок весло с кубанским флагом».

После высадки прибывшие отправились на соединение с отрядом Антонио Масео. Переход оказался тяжёлым, так как пришлось буквально на себе нести доставленные на пароходе оружие и боеприпасы. Стрельцов:

«Они калечили босые ноги о камни; тяжёлые, неуклюжие ящики натирали спины до ран. У них начинались приступы жёлтой лихорадки: они падали на голые камни и глухо стонали, а здоровые шагали через них и двигались всё вперёд и вперёд, буквально неся на плечах успех освобождения своей родины. Многие во всё время перехода, т. е. в течение 4 - 5 дней, почти ничего не ели... Но несмотря на это, я не слышал ни одной жалобы, ни одного упрёка: так велик подъём патриотизма у инсургентов.

Этот переход, эти незаметные герои произвели на меня самое сильное впечатления из всего, что пришлось видеть на Кубе впоследствии».

А вот что написал Стрельцов о первом сражении (24 сентября), в котором довелось участвовать бывшим воспитанникам Гатчинского Сиротского института:

«Несколько офицеров из штаба Масео поскакали разыскивать позиции для орудий. Стволы свалившихся деревьев затрудняли подъём. Над головами завизжали пули. От стрелковой цепи испанцев нас отделял сосновый лес. Когда начался бой, мы не могли отличить своих от врагов...».

Следует сказать, что именно Мелентьев сумел увлечь Стрельцова и Константиновича революционными идеями. В документах, оформленных в Нью-Йорке, Мелентьев фигурировал не под своей фамилией, а прозывался: Nicolas Coecus, le Chemieien.

Цекус (Слепой) – псевдоним Мелентьева. Под этим псевдонимом он и вошёл в историю революционного движения в России.

Рядовые кубинские повстанцы. Среди них были и добровольцы из Североамериканских соединённых штатов

Прибыв из американского путешествия в Россию, Мелентьев с ещё большим пылом занялся революционной деятельностью. В 1897 году его допрашивали по делу «Союза борьбы за освобождение рабочего класса».

Позднее Мелентьев был арестован в Новгороде по обвинению в создании подпольной типографии. Последовала высылка в Тамбов.

В январе 1900 года Мелентьева вновь арестовали. И снова по обвинению, связанному с подпольной типографией. На этот раз его сослали в Вятскую губернию.

«Из канцелярии Вятского губернатора от 17 мая 1902 года. Сообщается Вятскому губернскому жандармскому управлению, что подлежащему высылке в Вятскую губернию под гласный надзор полиции сыну чиновника Николаю Герасимовичу Мелентьеву губернатор назначил для жительства город Малмыж».

В Малмыже Мелентьев продолжал революционную работу. В ссылку он прибыл вместе с женой, которую звали Елена. В ссылке у них родился сын Иван. Елена Мелентьева работала в местной земской больнице.

Малмыж в начале ХХ века был небольшим уездным городом с населением чуть более 3 тысяч человек.

Квартира Мелентьевых вскоре стала местом, где находящиеся в Малмыже ссыльные устраивали сходки, за которыми с тревогой следила городская полиция.

Малмыж. Старое фото

Во время Революции 1905 года Мелентьев развил бурную деятельность. В его квартире действовала тайная типография. Скрываясь от преследования полиции, Мелентьев перебрался в Тамбов, где его позднее арестовали и заключили в тюрьму.

После освобождения он продолжал революционную работу, перейдя на нелегальное положение. Жил в Финляндии, Закавказье, Персии и Китае.

После Революции 1917 года Мелентьев вернулся в Россию. Ему довелось ещё принять участие в Гражданской войне и бороться с басмачами в Средней Азии.

А потом он наконец приступил к мирным занятиям: работал экономистом в Москве.

Неуёмный революционер Николай Герасимович Мелентьев умер в 1955 году.

Евстафий Иосифович Константинович
(1874 – после 1919)

Родился 29 июня 1874 года на острове Даго (ныне Хийумаа) в Эстляндии, в семье майора пограничной стражи.

Остров Даго – второй по величине (площадь 989 квадратных километров) остров у побережья Эстонии. Поскольку остров лежал на важных путях прибрежного судоходства и вблизи него проходила граница со Швецией, на Даго дислоцировалась пограничная стража, где служил отец Евстафия.

Евстафий провёл на острове детские годы, вплоть до преждевременной кончины отца.

Потом Евстафию посчастливилось стать воспитанником Сиротского института в Гатчине.

По окончании Института Константинович в 1894 году поступил на архитектурное отделение Высшего художественного училища при Академии художеств. Учиться было нелегко: почти никаких доходов у юноши не имелось. Со 2-го курса Евстафий стал получать от Академии ежемесячное пособие. Но окончанию обучения помешала поездка на остров Куба.

Вернувшись в Россию в 1898 году, Евстафий вновь стал учиться в Училище. После пребывания в сражающейся Кубе (где Евстафий в сентябре 1896 года был ранен в ногу) над ним ещѐ долго висело подозрение в неблагонадёжности и мятежных наклонностях. И основания к этому были: Константинович принял активное участие в событиях 1905 – 1906 годов, постоянно был в поле зрения полиции.

Тем не менее он 31 октября 1907 года окончил обучение, получив диплом художника-архитектора за проект «Зало третейского суда». А в следующем году Евстафий стал пенсионером Академии художеств, что свидетельствовало о его выдающихся способностях, ибо пенсионерами становились только лучшие из лучших. Пенсионеры (архитекторы) в течение двух лет получали от Академии средства на то, чтобы совершенствоваться в своём искусстве, а также, среди прочих привилегий, освобождались от воинской повинности.

Обычно срок пенсионерства проходил за рубежом. Но в зарубежной поездке Евстафий, скорее всего, не был. Начиная с 1900 года, он постоянно числился в Петербурге, проживая по разным адресам на Васильевском острове: 6 линия, 23; 10 линия, 43; 11 линия, 56; Николаевская набережная, 29; Большой проспект, 56 и 61; 16 линия, 19.

На 10 линии, 43 вместе с ним проживал некий дворянин Юзеф (отчество не указано), а на Большом проспекте, 61 – брат, Франц Иосифович Константинович. На Пантелеймонском проспекте, 11 проживал дворянин Иосиф Юлианович Константинович. Не отец ли это двух братьев, Евстафия и Франца?

В 1910 году Евстафий уже имел в своей квартире телефон, что говорило о важности его занятий и об определённом достатке.

Действительно, Евстафий Константинович в это время начал выполнять серьёзные архитектурно-оформительские заказы. Так, в 1911 – 1915 годах в Царском Селе, в комплексе казарм он, совместно с архитектором В.И. Яковлевым, спроектировал и построил Батальонный корпус и Солдатскую школу.

Батальонный корпус в Царском Селе. Ныне Военно-морской институт. Адрес: Парковая, 28 / Кадетский, 1

Принимал Евстафий участие и в постройке церковных зданий. Так, достопримечательностью и украшением Днепропетровска (до 1926 года – Екатеринослав, а с 2016 года – Днепр) является построенный в 1915 году по проекту Георгия Ильича Туровца и Евстафия Иосифовича Константиновича храм святого Николая Чудотворца.

Евстафий Иосифович был специально приглашён в Екатеринослав из Петербурга, чтобы принять участие в проектировании внутренних помещений собора и отделке их. Константинович сам расписал иконостас, длиной 18 и высотой 7 метров. Эта работа Евстафия Иосифовича оказалась настолько удачной, что изображение иконостаса удостоилось помещения в «Ежегодник Императорского общества архитекторов и художников» за 1914 год.

 А вот изображение Царских врат:

Освящение нового храма состоялось в мае 1915 года. На торжества собрались люди со всего города.

Все дивились размерам здания и роскоши его наружной и внутренней отделки.

Храм вмещал более тысячи человек. Вот как он выглядел в момент освящения:

Обратите внимание, что на колокольне храма имелись башенные часы.

Советская власть закрыла храм в феврале 1929 года. После этого он более 30 лет использовался не по назначению, постепенно разрушаясь.

В настоящее время здание бывшего Никольского храма восстановлено. В нём размещается Дом органной и камерной музыки.

Ещё двум церковным постройкам архитектора Е.И. Константиновича помешала осуществиться разразившаяся в 1917 году Революция.

Первый из двух храмов, Крестовоздвиженский приходский храм на 1000 человек на Крестовском острове Петрограда, был заложен митрополитом Питиримом 26 сентября 1916 года. Вскоре после Октября 1917 года стройка была остановлена.

Для второй постройки, храма-памятника в городе Романове-на-Мурмане, архитектор даже не успел составить проект. Сохранилась лишь переписка по этому поводу между Е.И. Константиновичем и начальником Управления по постройке Мурманской железной дороги. Даты архивных документов: 16 – 18 декабря 1916 года.

***

Итак, приключения трёх бывших воспитанников Гатчинского Сиротского института закончились.

Пётр Платонович Стрельцов в 1897 году завершил свои записки «Два месяца на Кубе» словами:

«Так кончились наши кубанские приключения. Вынесенные оттуда впечатления не оправдали тех надежд, которые были у нас связаны с поездкой на остров, а потому эти записки носят характер личных воспоминаний случайного авантюриста и заключают в себе ещѐ мало данных, касающихся внутреннего быта населения и истории его семидесятилетней борьбы за свою независимость».

Однако мы благодарны этим трём молодым людям за то, что, благодаря их путешествию, приоткрылись некоторые подробности освободительной борьбы кубинского народа, а также за то, что открылась ещё одна страница в нескончаемой книге под названием «История Сиротского института в Гатчине».

ВЛАДИСЛАВ КИСЛОВ

2016 г.

 ≪ Начало