Очерки / Выдающиеся жители старой Гатчины / Династии / Ольдерогге
Основатель династии
Часть 2
Эрнст Вильгельм (Василий Васильевич) Ольдерогге
(1791 – 1876)
(продолжение)
Выйдя в отставку, Василий, вероятно, действительно отдыхал и лечился, ибо в течение 9 лет, с 1818 по 1827 год мне не удалось обнаружить сведений о его службе.
Лишь 19 октября 1827 года подполковник Василий Ольдерогге стал командиром Эстляндской полубригады Пограничной таможенной стражи, которая явилась родоначальником будущей Пограничной службы. Регулярное вооруженное формирование, Эстляндская полубригада была создана 5 августа того же года и вошла в состав Ревельского таможенного округа. Полубригада вела пограничный надзор по черте границы Эстляндской губернии. Штаб подразделения находился в Ревеле (Таллинне).
Но что-то, может быть, снова проблемы со здоровьем, помешало Василию Ольдерогге долго командовать полубригадой: 4 июня 1828 года он был уволен с мундиром, передав дела новому командиру – майору Василию Григорьевичу Шелихову.
Вновь несколько лет Василий отдыхал, поправлял здоровье. Лишь 1 января 1831 года подполковник Ольдерогге вернулся на государеву службу: стал полицмейстером Гатчины. С этого времени наш город сделался его пристанищем на долгие годы: здесь он своими делами заслужил уважение, стал владельцем двух домов, здесь почти полтора века жили его потомки.
Заступив в должность полицмейстера Гатчины, Ольдерогге получил под свою команду целый штат служащих: 2 квартальных надзирателя, несколько городовых унтер-офицеров, два десятка городских стражей при нескольких будках, 2 фонарщика. Полицмейстеру подчинялась также пожарная команда: брандмейстер и до пяти десятков служителей.
Чтобы понять какими конкретными делами приходилось заниматься полицмейстеру, заглянем хотя бы на страницы моей книги «Старая Гатчина. Летопись и очерки медицинской жизни». В 1-й части книги находим «1831 год» и читаем:
«Холера! Это слово ныне наводило страх на обывателей Гатчины. Все, кому по роду деятельности не надо было выходить из дому, сидели в четырех стенах, с ужасом ожидая появления симптомов болезни. В притихшем городе слышен был только зловещий стук топоров и молотков: плотники Госпиталя сколачивали гробы. Смерть сбирала свою жатву…
…Для предотвращения разноса заразы закрывается проезд через город. Попасть сюда можно теперь лишь по особым билетам, предъявляемым на заставах у всех въездов. Особо тщательно следили за дорогой на Суйду, где в короткое время заболело 40 человек».
Начавшаяся осенью 1830 года холера наводила ужас на обывателей города. Главное, никто по-настоящему не знал что делать: это было первое появление холеры в России. В этих условиях на полицмейстера навалилась масса забот по организации и упорядочению въезда и выезда из города, предупреждению возможных проявлений паники, контроля за соблюдением санитарных и карантинных правил. Со всем этим подполковник Ольдерогге справился на отлично! И хотя свою скорбную жатву холера успела собрать, но к концу 1831 года медики, которые тоже трудились не покладая рук, доложили о победе над эпидемией!
В том же году Ольдерогге был озабочен обеспечением организации строительства Инвалидной слободы на въезде в город.
После нескольких лет службы Ольдерогге навел полный порядок в Гатчине. За это его 22 апреля 1837 года наградили орденом св. Станислава 2-й степени. И это, несмотря на то, что:
«С утра 7 января 1837 года город взбудоражен страшной вестью. Прошлым вечером в 9 часов проживающий в Гатчине с 1813 года отставной чиновник 8 класса Серебряков на своей квартире застрелил из ружья двумя пулями старшего врача Городового госпиталя Паукера».
Однако медицинским и полицейским расследованием было установлено, что убийство произведено сумасшедшим. Поэтому на репутацию медиков и полиции это не повлияло. Далее снова цитата из моей книги:
«В тихом городке, в котором большинство беднейших жителей промышляли и занимались садоводством, и слыхом не слыхивали о грабежах, изнасилованиях, драках и т. п. По сведениям городской полиции главными проступками горожан были воровство и пьянство. За это задержано соответственно 80 и 10 человек.
А еще, по причине наличия многочисленного войска, водились здесь женщины легкого поведения. За год врачами города найдено среди представительниц слабого пола 9 одержимых любострастными, читай – венерическими, болезнями.
Врачи также произвели три свидетельства в помешательстве ума, спасли скорыми медицинскими пособиями жизнь шести обожженным, двум ушибленным при падении с высоты и трем ушибленным лошадьми и экипажами. Из этих лиц были только три женщины – среди обожженных, все остальные – мужчины.
В целом, год, не считая трагического несчастного случая с доктором Паукером, оказался вновь спокойным. Не произошло ни одного пожара. Но демографическая, как сказали бы сейчас, ситуация оставляла желать лучшего. Браков заключено 24, родилось 162 человека, а вот умерло 204!».
В следующем, 1838 году в Гатчине произошло неприятное событие, потребовавшее вмешательства полицмейстера Ольдерогге: побег из Городового госпиталя лекарского ученика Ивана Андреева (лекарские ученики, другими словами, фельдшеры, служили тогда в Госпитале, находясь фактически на казарменном положении). Об этом можно прочесть в очерке на нашем сайте.
Последующая ревностная служба подполковника Ольдерогге регулярно поощрялась орденами: св. Анны 3-й степени, св. Анны 2-й степени, а 13 апреля 1840 года – св. Станислава 2-й степени с Императорской короной. Но, видимо, вновь вмешались хвори: 4 июня 1840 года Ольдерогге был уволен по прошению.
И надо же, тогдашний житель Гатчины А.В. Эвальд позднее написал в своих «Рассказах об Императоре Николае I»:
«В начале сороковых годов (1842 - 1844) в городе Гатчине поднялась большая тревога: разнесся слух, что на Петербург, двигается толпа народа в несколько тысяч человек, из Белоруссии, и находится уже недалеко от Гатчины. Жители города, не зная хорошо, в чем дело, перепугались не на шутку, обращались к властям за разъяснением, но и от них ничего не могли добиться. Слух этот, между тем, подтвердился тем обстоятельством, что из Петербурга направлены были военные команды навстречу незваным гостям, которые, проходя через Гатчину, в боевом порядке, еще более усилили общее смятение.
- Значит, дело не шуточное, - толковали в городе, - если гвардию отправляют на усмирение.
Действительно, верстах в двадцати или тридцати за Гатчиной, войска встретили толпы крестьян и, разумеется, остановили их. Всю эту массу народа оцепили войсками и начали производить следствие.
- Что вы за люди, куда и зачем идете?
Из ответов крестьян выяснилось нечто удивительно странное, показывающее не в первый раз, как в темной массе народа путаются самые странные представления, сказочные с действительными. Весь этот пресловутый бунт был основан единственно на соименности трех понятий: Белоруссия, Белый царь и Белое море.
Несчастные белорусы, угнетенные польской шляхтой и еврейством, долго измышляли, как бы им выйти из своего тяжелого и невыносимого положения. Нашлись между ними люди, которые по наивности или из каких-нибудь корыстных побуждений втолковали им, что так как они белорусы, то у них есть свой, настоящий Белый царь, который, конечно, сидит на Белом море, куда они и должны идти отыскивать его, чтобы он водворил на земле правду. Так как вся Россия называет императора Белым царем, и к этому названию каждый россиянин привыкает с детства, то не мудрено, что не хитрые белорусы поверили смутителям, после чего отыскивать царя именно на Белом море было уже вполне естественным. Вот они и поднялись всею массою, с самыми мирными намерениями дойти до Белого моря и отыскать там Белого царя. Дорогою они не производили никаких бесчинств и ни в какой продерзости не были замечены.
Но это массовое движение их было все-таки нарушением государственного порядка, при чем тогдашнее полицейское начальство, ради выслуги, постаралось представить дело в более страшном виде, чем оно было на самом деле. Простое движение темного и обманутого люда было истолковано, как бунт, не менее страшный пугачевского, на том основании, что эти несчастные и забитые белорусы не признавали будто бы царствовавшего государя, а хотели отыскать какого-то иного.
Исправником, или чем-то в этом роде, в Гатчине был полковник Ольдерогге, ведению которого подлежали все окрестные крестьяне. Он обращался с ними крайне жестоко и несправедливо, отягощая всякими поборами в свою пользу. До какой степени крестьяне-чухны его ненавидели, можно судить по тому случаю, что однажды, когда Ольдерогге устроил у себя бал, на расходы по которому предварительно собрал с подвластных ему чухон обильную дань, они собрались толпою перед его домом и во время самого разгара бала бросили в окна целую тучу каменьев и кирпича, ушибив многих гостей и перебив, конечно, стекла в двойных рамах, так как дело было зимой. Разумеется, бал поневоле прекратился, так как, кроме перепуга собравшегося общества, невозможно было продолжать пированье зимою без окон. Устроив такую штуку, чухны, понятно, разбежались, но некоторых успели догнать. Помнится мне, что вся Гатчина долго толковала об этом случае и о той жестокой расправе, которую произвел Ольдерогге над виноватыми, попавшимися ему в руки.
Этому-то Ольдерогге, как опытному и ретивому управителю, поручено было и следствие над задержанными белорусами. Легко понять, что он не положил охулки на руку, и вместо того, чтобы разъяснить темным людям их заблуждение и мирно отправить домой, он раздул это дело в настоящий бунт, рассчитывая на достойную награду. Многие из белорусов, признанные более виновными, были наказаны плетьми и сосланы в Сибирь; остальные под сильным конвоем были отправлены по домам, где, как говорили, их всех пересекли, вероятно, для более прочного водворения на месте.
Но впоследствии я слышал, что кто-то из приближенных к государю решился разъяснить ему настоящий характер белорусского движения.
Произведено было новое следствие, и сосланные белорусы возвращены на родину. Ольдерогге был отрешен от должности, к великой радости подвластных ему чухон».
Что здесь правда, а что домысел досужего обывателя, сказать трудно. Одно можно сказать точно: подполковник Василий Ольдерогге действительно был с 1831 года в Гатчине полицмейстером и, судя по документам Дворцового Правления, уволен с этого места по прошению 4 июня 1840 года. На казенную службу Ольдерогге вернулся 10 февраля 1843 года в качестве младшего советника Дворцового правления.
Через более чем полвека эта история имела неожиданное продолжение. В 1896 году сын Василия Васильевича – Виктор Васильевич Ольдерогге (в то время доктор медицины, психиатр в Петербурге) и его брат, полковник Эрнест Васильевич Ольдерогге (живущий в Гатчине), подготовили для журнала «Исторический Вестник» объяснения и доказательства непричастности их отца, подполковника Ольдерогге, к событиям, описанным под заголовком «Белорусский бунт» в сем журнале за 1895 год в публикации А.В. Эвальда (часть 1-я, стр. 61 – 62). И вскоре журнал поместил их объяснения, правда, без ссылки на какие-либо конкретные документы. Чуть позже в журнале напечатана поправка самого Эвальда, в которой сказано, что он по причине своего малолетства при написании воспоминаний «приписал эти действия Ольдерогге, а это было другое лицо». Ну что ж, поправка, пожалуй, принимается, поскольку, действительно, Эвальд датировал события «Белорусского бунта» 1842 – 1844 годами, а подполковник Ольдерогге, как известно, был уволен от должности полицмейстера Гатчины еще 4 июня 1840 года.
В Гатчинском Дворцовом правлении у Василия Васильевича появились иные заботы, чем при службе в Полиции. Так, с весны 1846 года надо было обеспечить строительство здания летнего госпиталя в госпитальном саду (ныне площадка «Юность», между зданием богадельни (ныне Стоматологическая поликлиника и улицей Багговутовской (ныне Карла Маркса). Здание, построенное в 1847 году, утрачено во время Великой отечественной войны.
А в 1851 году подполковник Ольдерогге, ставший 1 апреля старшим советником Дворцового правления, занимался сразу несколькими важными делами: перестраивался Дворец, шло строительство будущего Собора св. Павла и начиналось строительство нового здания для аптеки Городового госпиталя.
Со всем этим Василий Васильевич справился отменно! 18 августа 1852 года его наградили годовым жалованием (очень большие по тем временам деньги!) «за труды по перестройке Дворца и по построению в Гатчине Собора».
Однако 28 октября 1853 года Василий Васильевич окончательно вышел в отставку в чине полковника. Теперь он мог полностью посвятить себя делам многочисленной к тому времени семьи, и обустройству благоприобретенного на Госпитальной улице Гатчины деревянного дома и сада при нем.
***
Василий Васильевич был женат дважды. Первый раз он венчался 12 апреля 1816 года в Эгиптене Иллукстского уезда Курляндской губернии (Латвия) с Вильгельминой Луизой Бенигной фон Вальтер, дочерью местного пастора Иоганна фон Вальтера.
К сожалению, Вильгельмина умерла безвременно. Она скончалась в Риге в 1826 году, успев родить Василию двух дочерей: Эрнестину Елизавету (15 марта 1817) и Отиллию (28 декабря 1821), которая позднее стала женой Вильгельма Бергера.
Иллуксте. Старое фото
ВЛАДИСЛАВ КИСЛОВ
17.11.18