Очерки / Выдающиеся жители старой Гатчины / Духовенство 

Василий Андреевич Левитский

(1851 – 1914)

Об этом священнике я уже не раз рассказывал и раньше в своих очерках и книгах. Но во всех этих публикациях недоставало важной детали: портрета Василия Андреевича. Теперь, благодаря помощи Зинаиды Васильевны Скорняковой, мы можем увидеть, как выглядел протоиерей Василий Левитский, замечательный пастырь и церковный деятель, давний и добрый друг святого праведного Иоанна Кронштадтского.

Василий Андреевич Левитский

Василий Андреевич Левитский (иногда писали Левицкий) родился в городе Боровичи Новгородской губернии, в семье псаломщика. По окончании Новгородской Духовной семинарии, он 26 апреля 1875 года был определен по Министерству Императорского Двора, а 18 мая того же года рукоположен в сан диакона и назначен к церкви Гатчинского Дворца. Казенную квартиру Левитскому и его семье предоставили в здании бывшей Суконной фабрики на Елизаветинской улице, 2.

В 1893 году Василий Левитский был уже протодиаконом и служил в церкви Придворно-конюшенной части в Петербурге, на Конюшенной площади, в доме № 1.

2 февраля 1896 года Левитского, уже в сане протоиерея, назначили настоятелем церкви Покрова Пресвятой Богородицы в Императорской охоте в Мариенбурге, где его предшественником был другой известный в Гатчине и за ее пределами священник, протоиерей Николай Григорьевич Кедринский (1853-1935).

Церковь Покрова Пресвятой Богородицы при Императорской Охоте в Егерской слободе (Мариенбург)

Уже во время первых служб в Егерской церкви прихожане отметили необыкновенные качества нового настоятеля. Вскоре о нем узнала вся Гатчина. Главной особенностью характера протоиерея Левитского было незлобие. Каждое оскорбление и грубое слово он рассудительно умел пресечь молчанием и доброй улыбкой. Его незлобие невольно напоминало всем батюшку отца Иоанна Кронштадтского, который так же на все изрыгания врагов и хулы - молчал и только молился за обидчиков. В таком сходстве характеров не было ничего удивительного, ибо сии пастыри были давними добрыми друзьями. Иоанн Кронштадтский называл Левитского «друг Василий», неоднократно бывал в гостях в семье Левитских в Гатчине, крестил всех его детей. В свою очередь отец Василий не раз бывал в гостях у Иоанна Кронштадтского, который, отмечая простоту, приветливое радушие и всегда ясное настроение друга, не раз говорил ему: «Ты, точно всегда именинник!».

Другими характерными чертами отца Василия были беззаветные и безвозмездные труды во благо людей, благоговейное отношение к церковным святыням, непримиримое отношение к сектантству. Вот как писал об отце Василии гатчинский житель, профессор Петербургской Консерватории Алексей Ильич Пузыревский (жил недалеко от Левитского, на Елизаветинской, 12/35, а в учебном заведении Пузыревского в Гатчине батюшка три года преподавал Закон Божиий, причём Левитский сразу же поставил условие, что делать это будет безвозмездно):

«...Особенно скорбел он об упадке религиозности и веры в обществе и о слабости борьбы с разными новыми религиозными отклонениями и сектантством, сильно развивающимся в Гатчине. При этом он всегда говорил:

- Не дал мне Господь дара слова, а нужна бы сильная проповедь, упорная борьба.

Но зато, прибавлю от себя, Господь дал ему дар непосредственности, неотразимого влияния собственным примером: на меня о. Василий необыкновенно влиял своей искренней непритворной набожностью. Помню, с каким чистым благоговением показывал он мне однажды в алтаре икону с надписью на обратной стороне и говорил: «Вот эта надпись сделана святой рукой отца Иоанна Кронштадтского, нашего великого молитвенника, с которым я удостоивался служить здесь». Почитал он о. Иоанна всем своим существом и всегда, когда нуждался в духовном подкреплении, бывал на месте упокоения Кронштадтского пастыря и служил у его гроба...».

Далее Пузыревский сообщал о Левитском:

«…Не раз на мой вопрос - отчего он не хлопочет о повышении, хотя бы в Гатчине, к чему не раз представлялся случай, он всегда отвечал: «Знаю, что мне дадут чего бы ни попросил: даже спрашивают, не нужно ли мне чего-нибудь. Но мне и здесь хорошо, доволен и тем, что имею и ничего просить не хочу». А между тем ему очень нелегко жилось с его большой семьей, да еще при его стремлении исполнять свои пастырские обязанности при всяком удобном, нужном и даже ненужном случае безвозмездно».

Службу в церкви Левитский успешно совмещал с благотворительной деятельностью, состоя членом нескольких подобного рода учреждений: Гатчинского отделения Братства во имя Пресвятой Богородицы; Гатчинского благотворительного общества (Отделение приюта для приходящих детей, именуемое «Никитским» в Мариенбурге) и других. Основной его заботой здесь было преподавание Закона Божия.

Никитское отделение приюта Гатчинского благотворительного общества для приходящих детей организовано в 1874 году в двухэтажном деревянном доме № 9 на улице Набережной. Дом этот завещал Обществу Н.В. Хрыпченко, который тогда же завещал и капитал в 14 000 рублей (кроме Отделения, еще и на богадельню). На проценты с этого капитала обеспечивалось содержание 2-х мальчиков и 2-х девочек. К началу ХХ века число содержащихся в Никитском отделении детей выросло до 80 с небольшим. Попечителем Отделения был генерал-майор Александр Степанович Лавров (1838 – 1904), основатель (1875 год) знаменитого на всю Россию меднолитейного завода для отливки изделий из фосфористой бронзы, изобретателем коей он являлся. Завхозом Отделения служил известный гатчинский благотворитель, почетный гражданин Иван Васильевич Чирков. Протоиерей Левитский преподавал здесь Закон Божий. А всем другим предметам обучали детей две учительницы: Софья Кузьминична Ефимова (она была заведующей Отделением) и Мария Ивановна Левитская, супруга Василия Андреевича. В 1916 году здесь уже действовало Пильненское (Пильна – второе имя Мариенбурга) земское училище.

Замечательным батюшкой был протоиерей Левитский! Ему, к примеру, удалось присоединить к православию двух мальчиков, мать которых была лютеранкой. Кроме того, протоиерей Левитский в свое время сумел так расположить к себе гатчинского поэта Константина Фофанова, что тот согласился поехать с о. Василием в Кронштадт на исповедь к Иоанну Кронштадтскому. Впечатления от этой поездки поэт изложил в «Воспоминаниях об отце Иоанне Кронштадтском», опубликованных в «Биржевых Ведомостях». Привожу выдержки из этого сочинения:

«…Проживая в Гатчине, я хорошо познакомился и сблизился с отцом Василием Левитским. Этот почтенный священник, человек добрейшей души, обладает многочисленной семьей. Он друг покойного Иоанна Кронштадтского, который, не имея своих детей, крестил у своего друга Василия и бывал нередким гостем в его доме, когда наезжал в Гатчину. Отец Василий также бывал часто в Кронштадте у отца Иоанна.

– Вы бы поехали, да посмотрели общую исповедь, – сказал мне как-то отец Василий.

Отца Иоанна я уважал, знал очень много о нем понаслышке и как-то особенно боялся.

– Я знаю, что это необыкновенное зрелище, но мне кажется, что я вовсе недостоин его, – возражал я, зная, по слухам, что отец Иоанн – очень строгий догматик, а у меня уже было запрещено стихотворение Святым Синодом, напечатанное в 1888 году в журнале «Наблюдатель» (В стихотворении «Таинство любви» было усмотрено богохульство – В. К.).
Я выразил свое опасение по этому поводу и отцу Василию.

– Все это ничего! Вы не знаете, какой это добрый и чудесный человек! Поедемте к нему, и вы не раскаетесь.

После некоторых колебаний я согласился ехать в Кронштадт вместе с отцом Василием и еще тремя лицами. Признаюсь, я на полдороге уже изменил своему решению, но все-таки поборол малодушие.

Это было в Великом посту 1901 года. На всеобщую исповедь в Кронштадт наезжало отовсюду множество народу. Странноприимные дома, дома трудолюбия, гостиницы – все было переполнено паломниками. Не обходилось здесь и без того, чтобы не было возмутительных или курьезных сцен, а эксплуатация везде хищно разевала рот. Вокруг доброго пастыря, как вокруг маститого дуба, развивались лишаи, нечистые грибы, вредные мхи, но много было и добросердечия, истинной молитвы, и легенды о великолепных чудесах перемешивались с анекдотами самого странного, а иногда и циничного характера.

Помещение, где заночевали мы, было также битком набито и странниками, и странницами, и, что удивительно, прибывшими откуда-то солдатами, которые не стеснялись ночевать с дамским полом, или вернее: дамский пол, ради торжественного случая, ничуть не стеснялся постоем целой роты молодых солдат, разлегшихся тут же на полу.

Везде горели перед иконами лампады; красовался портрет Иоанна. Домохозяйки просили постояльцев не курить и даже не впускали курящих на ночлег. В каждом почти помещении для постояльцев ожидался для молитв сам «батюшка Кронштадтский», гонящий курение, а потому везде было положено строгое Veto на табак. Впрочем, нам с отцом Василием отвели небольшую комнату, отделенную для молитв, и мой сосед почти до утра молился, приготовляясь к святым Дарам.

В шестом часу утра мы уже были в алтаре Андреевского кронштадтского собора. Там собралось несколько священников из разных епархий; отца Иоанна между ними еще не было. Признаюсь, я не без внутреннего трепета ожидал знаменитого пастыря. Входили священники и дьяконы, при каждом входе я трепетал, думая: вот – вот он! Седые, рослые, кудрявые, с прекрасными шевелюрами и лысеющие, молодые и старые иереи собрались в ожидании любимого пастыря; многие уже облачились, а он все медлил. Наконец, бодрой, почти веселой походкой, поскрипывая щеголеватыми сапогами, в малиновой изящной ряске, вошел он. Невысокого роста, с гладко расчесанными волосами цвета пеньки – его сразу можно было узнать по портретам, многие из которых очень схожи.

Издали его лицо казалось несколько суровым и строгим, но когда он подошел совсем близко и обнял отца Василия, сказав:

– А, и дорогой друг Василий тут!

Я заметил тогда необыкновенно ласковое сияние его глаз и лба, который, казалось, светился белизной.

Отец Василий представил меня. Иоанн благословил и посмотрел прямо мне в глаза, точно стараясь прочесть в них что-то, но я уже от этого взгляда светлых и серых, как осеннее небо, глаз слегка смутился, хотя это были простые, добрые глаза, напоминающие глаза добродушных олонцев. И я почувствовал, что верую, и это, вероятно, он прочитал во мне, и эта вера, должно быть, умилила его. Быстрым движением руки он взял мою руку, и поспешно повлек в притвор алтаря, отрывисто сказав на ходу:

– Ты на исповедь, пойдем!

Невольная дрожь подгибала мои колени, не от боязни, а от благоговения и недоумения к этой оригинальной власти глубоко верующего христианина. Я стоял перед ним и смотрел на него. Он, слегка касаясь налоя, тихим голосом, скороговоркой спросил:

– Ты из народа?

Это был первый его вопрос, сказанный с нежностью на слове «народа», и я заметил успокоительный взгляд духовника.

– У меня отец был купцом, – пробормотал я.

– Ну, да, из народа! – утвердительно сказал он.

И мне было отрадно, что он угадал меня.

После нескольких незначительных фраз, к моему удивлению, Иоанн сказал вкрадчиво:
– Говорят, что ты пьешь, но ты не пьяница! Бросить можешь! Только враг тебе завидует, потому что твой дар от Бога! У тебя большой дар! – глядя утвердительно и странно, подтвердил он и, волнуясь, продолжал: – а враг завидует и хочет тебя в бездну свергнуть! В бездну…, вот так – в бездну!…Вот так и крутит и бросает, потому что завидует!

И отец Иоанн при этих словах нетерпеливо делал жест рукой такой, как будто бы сейчас подо мной должен провалиться пол.

Я был потрясен и обрадован – он так свято поощрил меня, что я сразу вырос в собственных глазах, и мне стало легко. После этого, точно давно знакомый, он стал рассказывать о своем товарище П., его однокашнике – семинаристе.

– Способный, очень способный был; учился лучше меня. Я ведь слабо сначала учился! Я три, а он пять за сочинения получал…и стихи хорошо писал…, а потом сбился, женился на девке; стал пить…и погиб молодым! А может быть, ему следовало быть на моем месте!

Эту простую историю рассказал он так обыкновенно и так трогательно, что казалось, я стал ребенком и слушаю доброго, старого отца.

Сделав еще несколько удачных и прозорливых замечаний, которые нет надобности оглашать во всеуслышание, отец Иоанн просил познакомить с моей женой, узнав, что она здесь, и в заключение спросил, чем он может мне помочь.

– Батюшка, ничего не надо! Я уже и так глубоко счастлив, что вижу вас!

При этих словах отец Иоанн обнял меня и, целуя, сказал:

– Господь благословит тебя!

Так кончилась эта необыкновенная и незабвенная для меня исповедь. Потом я молился в алтаре и видел необыкновенное богослужение и необычайную, невиданную мною молитву великого христианина…».

Протоиерей Левитский и поэт К.М. Фофанов общались и позднее. Так, в Московском РГАЛИ хранятся письма Фофанова к Левитскому.

А профессор А.И. Пузыревский давал еще такую характеристику Василию Левитскому:

«Необыкновенный батюшка» называли его многие. И действительно - необыкновенный. Я, по крайней мере, никогда и нигде не испытывал такого молитвенного самозабвения, и совершенно независимо от меня самого, как в алтаре Егерской церкви, и приписываю это исключительно влиянию о. Василия. Необыкновенный батюшка! Необыкновенно он и готовился к кончине очень долгое время, необыкновенно и скончался». 

С 1903 года и до своей кончины в 1914 году Левитский жил в доме Дворцового ведомства на улице Елизаветинской, 3. Последние 3 года жизни батюшка много болел, грудная жаба трижды чуть не приводила его к смерти. Умер он в присутствии близких и врача.

По кончине батюшки 4 дня шла почти непрерывно панихида. Василий Андреевич скончался на 64-м году жизни, ранним утром, в воскресенье 18 мая 1914 года, в тот самый день, когда 39 лет тому назад он был рукоположен в сан диакона и назначен к церкви Гатчинского Дворца.

Новым настоятелем Егерской церкви в Мариенбурге был назначен протоиерей Иоанн Алексеевич Орлов, в это время - насельник Богадельни военного и морского духовенства в Гатчине, а ранее - священник Военно-исправительной тюрьмы Морского ведомства в Петербурге.

А в доме № 3 по Елизаветинской улице продолжала проживать дочь батюшки Василия, Юлия Васильевна Левитская. У Василия Андреевича и Марии Ивановны Левитских было 8 детей. Но имена большинства из них мне не известны. У меня имеются сведения о четырех дочерях Левитских: Елизавете, Екатерине, Ольге и Юлии (родилась 15 июля 1882).

Ольга Васильевна и Юлия Васильевна Левитские стали учительницами и преподавали в Женской гимназии Гатчины. Когда началась Великая война 1914 – 1918 годов, немало дочерей известных гатчинцев прошли обучение при Гатчинском Городовом госпитале и стали сестрами милосердия. Вот и Ольга, вместе со своей сестрой Екатериной, избрала такой путь. 19 декабря 1914 года состоялся второй выпуск курсов сестер милосердия. В списке окончивших курсы были имена сестер Левитских. Кстати, вместе с ними окончила курсы Надежда Александровна Калачёва, дочь протоиерея гатчинского Реального училища Александра Александровича Калачёва.

Дом № 3 на улице Достоевского. Бывший дом Дворцового ведомства. Здесь когда-то имел казенную квартиру протоиерей Левитский. Фото 9 ноября 1941 года.

В начале 1920-х годов сестры Елизавета и Юлия Левитские проживали в доме № 25 на улице Карла Маркса (бывшей Багговутовской). И при советской власти Ольга и Юлия Левитские так и продолжали служить учительницами, трудились в школе Мариенбурга, ставшего поселком имени Рошаля.

Одна из старожилок Мариенбурга рассказала мне такую историю. В конце 1930-х годов она была ученицей местной школы, где преподавали сестры Левитские. Однажды, когда она проходила мимо Егерской церкви, ей довелось стать невольной свидетельницей горячей молитвы своих учительниц на расположенной в ограде храма могиле их родителей: протоиерея Левитского и его жены Марии Ивановны.

В настоящее время крест на могиле В.А. Левитского восстановлен.

Символично, что на месте утраченного дома № 3 на улице Достоевского (бывшей Елизаветинской), где протоиерей Левитский прожил последние 10 лет своей жизни, недавно возведено прекрасное, новое двухэтажное каменное здание, в котором действует Духовно-просветительский центр Покровского собора Гатчины. Здесь проводится множество мероприятий по приобщению людей к духовной жизни, к православию. Дело замечательных гатчинских священников, в том числе и протоиерея Левитского, продолжается! 

Дом № 3 на улице Достоевского. Духовно-просветительский центр Покровского собора. Фото Геннадия Богданова. Январь 2018.

 ВЛАДИСЛАВ КИСЛОВ

05.06.19