Гатчинский авиационный госпиталь
Очерк двенадцатый
Николай Александрович Круглевский
(1844 – 1919)
11 сентября 1887 года скончался старший врач Кирасирского полка доктор Розенталь, полюбившийся за 11 лет службы в Гатчине и сослуживцам, и обывателям. Все ждали, что на освободившееся место сразу же назначат младшего врача доктора Генриха Ольдерогге, служившего в полку с 1879 года.
Однако прошёл целый месяц, прежде чем 9 октября вышел приказ о назначении старшим врачом Кирасирского полка…, нет, вовсе не Генриха Ольдерогге, а такого же младшего врача из лейб-гвардии Преображенского полка в Петербурге.
Врача-то такого же, да не совсем. Имел новый врач весомые аргументы к назначению: он, несмотря на занимаемую им невысокую должность в лейб-гвардии Преображенском полку, был уже Почётным лейб-хирургом Двора Его Величества и доктором медицины. Звали нового старшего врача Николай Александрович Круглевский.
Родился Николай 15 января 1844 года в Черниговской губернии. Медико-хирургическую академию (МХА) Петербурга он окончил в 1869 году, после чего был оставлен в Академии для совершенствования в хирургии в качестве ординатора Госпитальной хирургической клиники профессора Богдановского.
В 1873 году Круглевский защитил диссертацию на степень доктора медицины: «Об усвоении и выделении фосфорнокислых солей при кариозном страдании костей у человека».
Во время Русско-турецкой войны 1877 – 1878 годов Круглевский во главе санитарного отряда был послан в Черногорию. После окончания войны служил в войсках Гвардии.
В 1881 году Круглевского избрали приват-доцентом Военно-медицинской академии (бывшей МХА). И в том же году доктор Круглевский присутствовал при смерти раненого Императора Александра II. Обратимся к скупым строкам хроники тех дней.
1 марта 1881 года в «Правительственном вестнике» было напечатано:
«Сего 1-го марта в 1 3/4 часа дня Государь Император, возвращаясь из манежа Инженерного замка, где изволил присутствовать при разводе, на набережной Екатерининского канала, не доезжая Конюшенного моста, опасно ранен, с раздроблением обеих ног ниже колена, посредством подброшенных под экипаж разрывных бомб. Один из двух преступников схвачен. Состояние Его Величества, вследствие потери крови безнадёжно».
Сие сообщение было подписано четырьмя врачами: лейб-медиком С.П. Боткиным, профессором Е. Богдановским, Почётным лейб-медиком Головиным и никому до этого не известным доктором Круглевским.
В том же номере газеты было опубликовано и второе сообщение:
«Воля Всевышнего совершилась. В 3 часа 35 минут дня сего 1-го марта Он призвал к Себе Государя Императора Александра Николаевича. За несколько минут до кончины Его Императорское Величество изволил приобщиться Святых Тайн».
И опять мы видим те же четыре подписи, к которым прибавилась ещё подпись Министра Внутренних Дел генерал-адъютанта графа Лорис-Меликова.
За какие же заслуги простой военный доктор Круглевский удостоился высокой чести поставить свою подпись под такими важнейшими документами?
Ответ вскоре был дан. В апрельском номере журнала «Исторический вестник» об этом написано так (опуская все подробности, относящиеся к обстоятельствам ранения Государя и перенесения его в Зимний Дворец, где и была оказана помощь):
«…Доктора Круглевский и Маркус явились первыми и произвели немедленное прижатие бедренных артерий. Доктор Дворяшин, врач лейб-гвардии 4-го Стрелкового батальона Императорской Фамилии (напомню, что когда-то этот батальон квартировал в Гатчине – В. К.), находившийся случайно в здании Окружного штаба и услышав крики «Государь ранен», бросился во Дворец и в дверях кабинета Его Величества встретил доктора Круглевского. «Скорее привезите ампутационный и резекционный набор», сказал ему Круглевский. Дворяшин бросился за инструментами в квартиру Круглевского и через пять минут был обратно во дворце.
Лейб-медик Боткин был уже при Его Величестве и с величайшим вниманием производил выслушивание ударов сердца. Он застал Государя уже совершенно обескровленным: пульса не было, сердечных сокращений не слышно, грудная клетка в нижних своих частях уже не работала, замечались только дыхательные движения в верхних долях, слышны были крупно-пузырчатые хрипы.
Из привезённого набора, каучуковый бинт немедленно был наложен на правую ногу выше колена, причём доктора старались сохранить всю оставшуюся на оборванных частях тела кровь и отдалить её по направлению к сердцу. Затем наложен был каучуковый жгут. Бинт снят, чтобы повторить ту же операцию на левой ноге, дабы уэкономить кровь для питания мозга.
Решено было наложить бинт на правую руку. Когда Дворяшин снял окровавленную перчатку с правой руки Государя, оказалось, что на руке было несколько кровавых подтеков с обжогом. Обручальное кольцо было совершенно сплюснуто спереди. Произведено было бинтование. Боткин сказал, что сердечные тоны становятся яснее и появилось глотательное движение. Дыхание стало глубже. Государь приоткрыл несколько глаза, и под влиянием впрыскивания серно-кислым эфиром и водой со льдом, при накачивании из баллона кислорода, дыхание стало восстанавливаться. Этим моментом воспользовался духовник, протопресвитер Бажанов и приобщил Его Величество Святых Тайн… Казалось, надежды воскресли. Помчались в Конюшенный госпиталь за снарядом для переливания крови… Но судьба судила иначе… В 3 часа 35 минут дыхание совсем замерло…»
Штандарт над Зимним Дворцом, означающий, что Государь ещё жив, опустился…
«Лучший из царей отошёл в вечность, как жертва искупительная за свой народ и за Россию…».
Так вот, оказывается, в чём тут дело! Доктор Круглевский жил неподалеку от Дворца и фактически был первым хирургом, подавшим Государю квалифицированную помощь, да к тому же собственными своими инструментами. Не случайно, новый Император Александр III, весьма скупой на пожалование своих вензелей и придворных званий (в его царствование такими наградами удостоены всего 4 врача), присвоил вскоре доктору Круглевскому звание Почётного лейб-хирурга и разрешил носить Императорские вензеля, а ещё назначил ему пенсию в 2000 рублей в год. Однако, несмотря на придворное звание, Круглевскому больше не пришлось бывать при Дворе с целью лечения лиц Императорской Фамилии.
***
Надо коротко рассказать и о докторе Дворяшине, участвовавшем в перенесении раненого Александра II во дворец и принявшем деятельное участие в оказании ему там врачебной помощи. Николай Николаевич, так звали этого достойного во всех отношениях врача и, можно сказать, филантропа, происходил из духовного звания, родился в 1846 году, окончил Технологический институт, затем – МХА. Дворяшину довелось в качестве врача-добровольца принять участие в войне Сербии с Турцией. Далее служба его протекала в войсках.
Уже через пять дней после трагических событий на страницах столичных газет появились статьи, в которых доктор Дворяшин высказался по поводу причины смерти Государя. По мнению врача, ранения не были смертельными и главной опасностью являлось сильнейшее кровотечение из повреждённых артерий нижних конечностей. Немедленно после ранения надо было прижать бедренные артерии и можно было спасти Государя. Но умелого человека под рукой не оказалось… Раненый умер от потери крови.
За участие в оказании помощи Царю-Освободителю доктор Дворяшин был пожалован 30.000 рублей, которые он пожертвовал основанному им в 1883 году «Обществу ночлежных домов в Петербурге». Скончался доктор Николай Николаевич Дворяшин в 1902 году.
В ноябре 1885 года Почётный лейб-хирург Круглевский, в то время младший врач лейб-гвардии Преображенского полка, был командирован во Францию для занятий в лаборатории Пастера, с целью изучения его метода предохранительной прививки против собачьего бешенства. Поводом для сей командировки послужило следующее происшествие: один из офицеров лейб-гвардии Конного полка был укушен своею же собакой, к несчастью, оказавшейся бешеной. Так как единственным средством спасения пострадавшего была срочная прививка, то его немедленно отправили, по желанию и на средства командира Гвардейского корпуса, в Париж, в лабораторию Пастера. Тогда же у Его Высочества принца Александра Петровича Ольденбургского появилась мысль перенести изобретённый Пастером способ прививок в Россию, для подания помощи многочисленному бедному классу населения, не имеющему возможности и средств отправляться для этой цели в Париж. Поэтому с офицером и был командирован доктор Круглевский, которому Его Высочество лично поручил ознакомиться с приёмами подготовки яда собачьего бешенства, принятыми в лаборатории французского ученого, с тем, чтобы по возвращении применить их в России на станции, устройство которой было тогда же поручено ветеринарному врачу Конного полка Гельману.
Получив хорошую подготовку у Пастера, Круглевский вернулся в Россию и стал одним из создателей в июле 1886 года пастеровской антирабической станции при ветеринарном лазарете лейб-гвардии Конного полка на Конногвардейском бульваре. Принц Ольденбургский дал из своих средств более 30.000 рублей на устройство станции. 5 июля в Петербург прибыли из Парижа два помощника Пастера: доктор Лоар и химик Пердри. А 13 июля, после молебна, лечебная станция была открыта. Совершенно случайно, первая прививка, была произведена именно доктором Круглевским сыну унтер-офицера Конного полка, укушенному бешеной собакой в здании, где и размещалась станция. Кстати, в это время в европейской части России катилась волна массовых укусов людей бешеными животными. До 15 августа того же года в лечебнице побывало 64 человека, причём не только из Петербурга и его ближайших окрестностей, но и из Пскова и Новгорода. Большинству сделано 10 – 15 прививок.
Однако, новый метод борьбы с бешенством был признан российскими врачами отнюдь не сразу. Так, 14 октября того же, 1886 года на очередном заседании Петербургского медицинского общества младший врач 43-го Охотского пехотного полка Дмитрий Александрович Кесслер сделал сообщение «О случае смерти от водобоязни после прививки по способу Пастера» и высказал сомнение в целесообразности сих прививок и их опасности для прививаемых. Развернулась острая дискуссия, которая длилась несколько месяцев и в которой приняли участие многие врачи, в т. ч. и профессор И.И. Мечников. У нового метода нашлись сторонники и противники. Первые даже обозвали Кесслера «пастерофобом», вторые – рьяно доказывали вред прививок. Более двух месяцев длились споры, конец которым положило заседание Медицинского общества Петербурга 23 ноября, когда Общество, в лице своего председателя, доктора Сутугина, заявило, что признает вполне безвредность и пользу пастеровского метода борьбы с бешенством, а весь инцидент с врачом Кесслером был раздут благодаря неточности корреспондентов большой прессы, которые перепутали факты. Кстати, прибыв в 1887 году на службу в Гатчину, Круглевский, к своему удивлению, встретился здесь с врачом Д.А. Кесслером, появившимся в нашем городе двумя месяцами ранее и служившим в 23-й артиллерийской бригаде.
Итак, в Гатчину прибыл не простой врач, а прекрасный хирург и учёный, т. к. Николай Александрович Круглевский уже имел немало печатных работ, главными из которых к этому времени были: «Эпицистомия, современное значение её в теории и практике», «О гное и нагноении», «О причинах и механизме образования грыж живота и способах их предупреждения». А незадолго до перемещения в Кирасирский полк Круглевский написал статьи: «О болезнях, причиняющих наибольший ущерб армии в мирное время» и «О прививке людям яда собачьего бешенства по способу Пастера».
В Гатчине, на новом месте службы Почётный лейб-хирург Круглевский начал наводить порядки в полковом лазарете. За его действиями ревниво следил доктор Генрих Ольдерогге, всё ещё чувствующий себя несправедливо обойдённым повышением по службе. Однако вскоре обида улеглась, ибо забот у младшего врача полка, как мы знаем, было выше головы, к тому же в это время Генриху доверили исполнять обязанности врача Гатчинского Городового госпиталя на время отпуска младшего врача сего заведения Алексея Сидельникова. А новый руководитель медицинской службы Кирасирского полка вдобавок оказался не только на высоте по своим знаниям и умениям, но ещё и проявил себя как хороший коллега и человек. Так что, вскоре Генрих Ольдерогге и думать забыл о прежней обиде и весь отдался службе в полку и оказанию помощи гатчинским беднякам и призреваемым благотворительных заведений.
А новый старший врач Кирасирского полка Круглевский оказался и впрямь очень способным и хорошим хирургом, имеющим к тому же свои взгляды на многие проблемы сей специальности. В 1889 году он опубликовал в «Военно-медицинском журнале» статью «Об антисептической повязке на военное время». Есть смысл привести некоторые соображения автора, ибо они свидетельствуют о том, как формировалось понятие об организации этапной системы помощи раненым на поле боя. Круглевский писал:
«…Обязательное введение в нашей армии перевязочных антисептических пакетов совершенно излишне. Не перевязочные пакеты, а правильная организация военно-санитарной службы и систематическое разделение труда между санитарным персоналом служат надлежащей гарантией антисептики на войне.
В день битвы носильщики должны быстро поднимать раненых и транспортировать их с поля битвы до передового перевязочного пункта. Врачи передового перевязочного пункта методически перевязывают легко раненых и эвакуируют их во вторую линию, сортируют тяжело раненых и применяют необходимые средства для облегчения немедленной транспортировки их до дивизионного лазарета или главного перевязочного пункта.
Хирурги дивизионного лазарета перевязывают всех тяжело раненых, производят необходимые операции и немедленно эвакуируют всех, способных перенести транспорт.
Наконец, военно-полевые госпитали, устроенные тут же, поблизости битвы, должны лечить и впоследствии эвакуировать всех больных и раненых, которые первоначально не могли быть подвергнуты транспорту.
Если такие мероприятия будут в точности соблюдаемы, – антисептика будет излишня до передового перевязочного пункта…».
Но не только теорией занимался доктор Круглевский. В том же 1889 году по его инициативе в лазарете Кирасирского полка устроили прекрасную операционную комнату, где можно было делать достаточно сложные операции.
Николай Александрович Круглевский был женат на Юлии Ивановне Пущиной (1857 – 1933). У них было пятеро детей: трое сыновей – Александр, Николай и Борис – и две дочери – Екатерина и Татьяна.
Сын Круглевских, Александр Николаевич (1886 – 1964) стал известным юристом, профессором. Юристами стали и его братья – Владимир Николаевич Круглевский (1887 – 1942) и Борис Николаевич Круглевский (1891 – 1978). Революция и Гражданская война безжалостно вмешались в судьбу братьев Круглевских. Александр и Борис очутились в эмиграции за границей. А Владимир остался в Петрограде-Ленинграде, где и скончался в 1942 году во время Блокады.
Александр Николаевич Круглевский
Борис Николаевич Круглевский с женой Лизелоттой. Гамбург
Вернёмся к старшему врачу Кирасирского полка в Гатчине Николаю Александровичу Круглевскому. 6 апреля 1890 года его переместили на такую же должность в лейб-гвардии Павловский полк в Петербурге.
В 1891 году Почетного лейб-хирурга Николая Круглевского избрали экстраординарным профессором оперативной хирургии Военно-медицинской академии.
Вначале Николай Круглевский и его супруга проживали в Петербурге на Владимирском проспекте, в доме № 15, а с 1908 года – в доме № 22 на Загородном проспекте, где проживали и некоторые из их детей. В 1925 году там всё ещё продолжал жить Владимир Николаевич Круглевский (см. выше).
14 мая 1896 года Николай Александрович Круглевский удостоился чина действительного статского советника. Это давало ему право на получение потомственного дворянства, что и произошло в следующем году. Тогда же Круглевский удостоился дворянского герба.
К концу жизни, а скончался он в 1919 году, Николай Александрович Круглевский был заслуженным профессором и имел высокий чин тайного советника.
Ещ один любопытный факт из биографии Николая Круглевского. В 1890-х годах он состоял членом Общества велосипедной езды.
***
Вот такой замечательный врач руководил лазаретом Кирасирского полка в Гатчине в 1887 – 1890 годах. Удивительно, что к написанию этого очерка я приступил именно в тот день, когда исполнилось 136 лет со дня события, сделавшего его участника, доктора Николая Круглевского известным всей России!
ВЛАДИСЛАВ КИСЛОВ
2017 г.