Командиры гатчинских (синих) кирасир
Лев Фёдорович Жирар де Сукантон
(1855 – 1918)
Недавно в эфире гатчинского телеканала ОРЕОЛ ТВ был показан видеосюжет с моим участием из цикла «ДОМашние истории. Гатчина» о доме № 20 на улице Урицкого, бывшей Николаевской. В сюжете рассказывалось, в частности, о том, что в этом доме в 1907 – 1917 годах проживала семья генерал-майора барона Льва Фёдоровича Жирара де Сукантона. А сейчас в интернет выходит очередной, 18-й, очерк о командире Гатчинского Кирасирского полка Л.Ф. Жирар де Сукантоне!
Французский дворянский род Жирар де Сукантон переселился в Россию из Ольденбурга в XVIII веке и на новой Родине стал баронским.
Герб баронов Жирар де Сукантон
Лев (Иоган Теодольф Лео Иоганн Леон) Фёдорович Жирар де Сукантон родился в Петербурге, в семье полковника лейб-гвардии Семёновского полка, барона Фёдора (Теодольфа) Ивановича Жирар де Сукантона (1812 – 1878) и его жены, баронессы Юлии Эмилии Oesterreich (1819 – 1894). В Петербурге родители проживали: в 1853 году в Финляндском переулке, в доме Брюлова, а в 1866 году - на Галерной улице, в доме № 45, квартира № 5.
У Льва Фёдоровича были сёстры: Элеонора Юлия Элизабет (1847 – 1912), в замужестве von Hahn; Александрина Юлия (1849 – 1884), в замужестве de Villiers de L’ Isle d‘ Adam; и Элеонора Жозефина Генриетта (1860 – 1923), в замужестве von Dombrowsky.
Первоначальное образование Лев получил в частной гимназии, а военное – в Николаевском кавалерийском училище. Офицерскую службу начал 22 мая 1877 года корнетом лейб-гвардии Конного полка в Петербурге.
Служба в этом полку шла у барона Жирара де Сукантона успешно: его наградили орденами св. Станислава 3-й степени (1891) и св. Анны 3-й степени (1894); в 1896 году пожаловали чин полковника; в 1897 году – орден св. Станислава 2-й степени; в 1901 году – орден св. Анны 2-й степени. На переломе веков полковник Жирар де Сукантон состоял адъютантом Его Императорского Высочества Великого Князя Евгения Максимилиановича Романовского 5-го герцога Лейхтенбергского (1847 – 1901).
23 марта 1904 года Льва Фёдоровича назначили командиром 4-го лейб-драгунского Псковского полка в Сувалках (Царство Польское).
14 марта 1905 года барон Лев Фёдорович Жирар де Сукантон был пожалован чином генерал-майора и принял под своё командование лейб-гвардии Кирасирский Ея Величества полк в Гатчине. Семья барона поселилась в специально построенном для командиров полка доме на проспекте Павла I (в 1918 году этот дом сгорел; в 1930-х годах на его месте возвели Дом культуры).
24 мая 1907 года Жирара де Сукантона зачислили в Свиту Его Величества и назначили начальником 1-й бригады 2-й гвардейской кавалерийской дивизии, штаб которой находился в Петербурге. Бригада состояла из лейб-гвардии Конно-гренадерского полка и лейб-гвардии Уланского Ея Величества Государыни Императрицы Александры Феодоровны полка.
Жирар де Сукантоны, вынужденные освободить дом командиров Кирасирского полка, покидать полюбившуюся им Гатчину не захотели. Поэтому, несмотря на то, что заботы по управлению бригадой требовали частого присутствия барона в Петербурге, Лев Фѐдорович нанял в Гатчине квартиру в доме № 20 на Николаевской (Урицкого) улице. Квартира занимала большую часть дома. Семья барона проживала в этой квартире до 1917 года.
Барон командовал бригадой до 7 февраля 1912 года, а потом стал служить непосредственно в Свите Его Величества.
Итак, барон и его семья продолжали жить в Гатчине. В городе их уважали. Генерал, несмотря на занятость служебными делами, находил время заниматься любительским рисованием. В декабре 1911 года на художественной выставке в Приорате им были представлены:
«… три большие акварели в нежных тонах, с удивительно законченной выпиской рисунка, своею мягкостью напоминающих пастель».
Барон с 1890-х годов состоял членом благотворительного общества «Мюссаровские понедельники» в Петербурге. Общество ставило целью «призрение семейств художников, впавших в нищету, воспитание их детей и помощь им во всех видах». Члены Общества собирались еженедельно по понедельникам; совместно рисовали, а затем шла концертная часть.
Князь Владимир Сергеевич Трубецкой в своих «Записках кирасира» так описал свою встречу с бароном Л.Ф. Жирар де Сукантоном. Произошло это в ноябре 1911 года, когда Трубецкой только-только начинал свою службу в Гатчинском Кирасирском полку в качестве рядового кирасира.
«Особенно смущал нас бригадный, бывший командир Синих кирасир, блестящий генерал барон Жирар де Сукантон, состоявший в свите царя. К нему мы с треском впёрлись во время его чаепития в семейном кругу. К нашему конфузу генерал усадил нас за стол, а генеральская дочка и генеральша, очень светская и красивая дама, стали нас потчевать чаем.
Как держать и вести себя в таких случаях воспитанному, но штатскому молодому человеку было нам хорошо известно и привычно. Однако солдатская форма и сознание, что ты всего навсего рядовой, путали и сбивали нас с панталыка в присутствии такого чина, как генерал, хорошенькая дочка которого поглядывала на нас с еле заметной насмешливой улыбкой.
Покончив с визитами и попав, наконец, вечером домой, мы много смеялись сами над собой, переживая впечатления дня».
Воспоминания о бароне также оставил гатчинский житель, выпускник Гатчинского Реального училища Андрей Валентинович Пац-Помарнацкий. Вот отрывки из этих воспоминаний:
«Со своей единственной дочерью Юленькой он поселился в конце тихой Николаевской улицы, неподалѐку от других своих именитых однополчан – хана Эриванского, скакуна Эксе (участника конных скачек, одного из лучших конников России – В.К.), Ксаверия Збышевского и государева брата великого князя Михаила Александровича.
Унаследовав кое-какие остатки родового состояния и ничем их не приумножив, а, напротив, сильно сократив неизбежными тратами гвардейской службы, барон жил хотя и безбедно, но просто и без больших затей. Его верховой конь, состарившись, дремал на конюшне или бродил по тенистому саду, в глубине которого стоял особняк барона…
Гатчина городок небольшой и барона знали все. Его наружность и простодушная бесцеремонность в обращении с жителями отличали его от прочих. Сухощавый и длинный, как верстовой столб, он был глуховат, рассеян и говорил необыкновенно громко. Простой народ любил барона и считал его достопримечательностью своего города…
…Звучное имя барона делало его живым воплощением феодальных времён, как бы сошедшим со страниц Вальтер Скотта. Уметь произносить фамилию барона без запинки и с прононсом для всех реалистов почиталось необходимым. Известно, однако, что наиболее неискоренимой их страстью, наряду со склонностью к курению и игре в двадцать одно, была страсть всем и вся приклеивать прозвища. Естественно, что и барон получил от них прозвище, основанное как на созвучии с его фамилией, так и на особенностях его экстерьера – Жираф. Прозвище это распространилось не только среди простонародья, но и среди образованных людей города, и случалось, что врач или чиновник, усмотрев в своё окно стремительно идущего барона, говорил рассеянно своей супруге: «Посмотри, Леля, как Жираф шагает».
Меткость прозвищ, даваемых школярами, бывает поразительной, и успех пущенного ими «Жирафа» покоился не только на внешнем правдоподобии, ибо барон действительно был длинноног и сухощав, но и на другом, высшем смысле, хотя и не столь, может быть, очевидном, ибо подобно этому нелепому созданию, барон также был вознесён над пылью повседневности и дышал чистым воздухом бескорыстных традиций.
Впрочем, с тех пор, как стоит земля, никто ещё не пользовался всеобщей любовью и не обходился без врагов. Были недруги и у барона. Сословие купцов и лавочников косилось на барона по той причине, что он их терпеть не мог, называл мошенниками и никогда ничего у них не покупал. Всё, в чём возникала у него потребность, он приобретал в Гвардейском Экономическом обществе (магазине, открытом в 1908 году на Соборной улице, 17 – В.К.), где все товары были свежие и доброго качества, и цены на всё – на английские сёдла и сукна, французские вина и сардины, русскую икру и всё прочее – назначались всегда справедливые, с законной прибылью для Общества, членом которого барон состоял. Кроме Гвардейского Экономического, барон любил посещать базарную площадь, и самолично покупал там у сельских чухон свежую рыбу, грибы и ягоды».
С началом Великой войны 1914 – 1918 годов барон отправился в действующую армию. В начале января 1916 года Лев Фѐдорович был ранен. Лечился он в лазарете, организованном в их квартире, в доме № 20 на Николаевской (Урицкого) улице в Гатчине.
Вихри Революции и Гражданской войны занесли генерал-майора Льва Фёдоровича Жирар де Сукантона в Тамбов. Барон умер там в 1918 году от тифа. Место его захоронения не известно.
Супруга барона, Ольга Александровна, происходила из семьи генерал-майора Александра Антоновича Скалона (1836 – 1892) и его жены, Екатерины Петровны, урождѐнной Любарской (умерла в 1913).
О.А. Жирар де СукантонОльга Александровна Жирар де Сукантон многие годы была помощником попечителя Гатчинского благотворительного общества.
Во время Великой войны 1914 – 1918 годов баронесса была сестрой милосердия в лазарете для раненых воинов, организованном в их квартире на Николаевской улице. В 1915 году баронесса получила в награду за это Почѐтный знак Красного Креста.
После 1917 года баронесса оказалась в эмиграции. Она скончалась в Лондоне в 1940 году.
В приведённом выше отрывке из воспоминаний А.В. Пац-Помарнацкого написано, что дочь барона Льва Фёдоровича Жирар де Сукантона звали Юлией и она была единственным ребёнком в семье. На самом деле, детей у Жирар де Сукантонов было трое: дочери Ольга и Юлия; и сын – Лев.
Об Ольге Львовне Жирар де Сукантон мне известно лишь то, что она скончалась в Лондоне в 1961 году.
Гораздо больше известно о её сестре, Юлии Львовне Жирар де Сукантон (1896 – 1966). Вот что писал о ней в своих воспоминаниях А.В. Помарнацкий:
«Его (барона – В.К.) единственная дочь Юлинька до недавнего времени воспитывалась в Париже. Ей было совсем немного лет, когда умерла еѐ мать, и, когда у барона начался пылкий роман с одной очень милой и достойной особой, Юлинька отнеслась к этому роману излишне резко и нетерпимо. Теперь, когда она пришла в возраст и вернулась из своего пансиона под отчий кров, барон лелеял и баловал её, как только мог.
По её просьбе он купил ей автомобиль последней модели – полугоночный ландолет «Рено» с бронзовым радиатором. Юлинька в упоении гоняла на нём по тихим улицам Гатчины, распугивая кур и гусей и взмывая облака пыли. Она поминутно нажимала сигнальную грушу и оглашала воздух пронзительными звуками популярных арий «Весѐлой вдовы» и Тореадора. Бронзовый радиатор сверкал на солнце, старушки в тихих домиках, доживавшие свой век на скромную пенсию, сокрушенно качали головами…
Но и на Юлиньку пришла беда. Начитавшись распущенных французских романистов, она влюбилась, как говорили, в своего репетитора-студента. Барон был потрясён. Возможно, что он был и неглуп, этот студент, но ядовит, а главное он совсем не был жантильомом (порядочным человеком – В.К.). Брак с ним Юлиньки был невозможен… Юлинька впала в меланхолию и говорила, что она не хочет больше жить, т. к. не видит смысла в дальнейшем существовании. Это было в годы, когда уже начиналась война. Потом настал Год Господень – тысяча девятьсот семнадцатый. Всеобщая порча принесла свои плоды и всё опрокинулось. Барон и Юлинька бежали из Гатчины, что с ними стало – неизвестно, но надо надеяться, что судьба была к ним милостива и подарила им христианскую и непостыдную кончину, т. к. были они незлобивы и чисты сердцем».
Юлия Жирар де Сукантон
Всё вышеизложенное написал юноша, которому, в силу молодого возраста, запомнились лишь самые занимательные гатчинские истории. А на самом деле, Юлия Жирар де Сукантон (1896 – 1966) вела жизнь, вполне достойную женщины её возраста и положения. Конечно, как у всякой женщины, у неё, возможно, были романтические приключения. Однако факты говорят, что Юлия была серьёзным и ответственным человеком. В сентябре 1914 года она окончила 1-й выпуск курсов сестёр милосердия при Гатчинском городовом госпитале и получила назначение в лазарет № 1 Гатчинского района. Этот лазарет для раненых воинов размещался в здании Кирасирского полка. Юлия работала в нѐм до 1917 года, даже не помышляя о переводе в лазарет, находящийся в их семейном доме. В 1915 году Юлия получила в награду серебряную медаль с надписью «за усердие» для ношения на шее на Аннинской ленте.
В 1915 – 1916 годах в Военной авиационной школе Гатчины проходил обучение офицер Леонид Александрович Ереминский (1890 – 1923).
Л.А. Ереминский с племянницейЛеонид и Юлия Жирар де Сукантон встретились, полюбили друг друга и стали мужем и женой.
В это время в России бушевала гроза Революции и Гражданской войны. Юлия и Леонид оказались разделёнными фронтами противоборствующих сторон. Леонид, став лётчиком-наблюдателем 2-го корпусного авиаотряда, сражался с красными в рядах Добровольческой армии.
В 1918 году у Юлии родился ребёнок, названный Леонидом. Потом Юлия с сыном эмигрировала вместе с сестрой и матерью в Англию. А судьба её мужа, лётчика Леонида Ереминского, оказалась печальной. По одним сведениям он погиб в 1920 году под Джанкоем; по другим – покончил с собой в 1923 году после получения известия о том, что его жена и сын уехали в Англию. Некоторые источники указывают датой его смерти 1944 год, а местом – графство Суррей (Англия).
Сын Леонида Ереминского и Юлии Жирар де Сукантон, Леонид Леонидович Ереминский, стал, как и его отец, военным лётчиком, но не русским, а английским. 17 июня 1940 года, во время Второй Мировой войны, самолёт британского офицера Леонида Леонидовича Ереминского был сбит над Францией.
Юлия Львовна Ереминская-Жирар де Сукантон скончалась в 1966 году в Лондоне.
Брат Юлии, барон Лев Львович Жирар де Сукантон (1886 – 1934) был морским офицером. К 1912 году он, лейтенант флота, уже успел проявить себя как храбрый и умелый моряк. Об этом свидетельствовали его награды. Серебряная медаль с надписью «за храбрость» на Георгиевской ленте – в воздаяние честно исполненного долга и присяги при подавлении мятежа в ночь с 19-го на 20-е июля 1906 года на учебном судне «Рига», где барон служил юнкером. За отличие при подавлении этого мятежа барон тогда же был произведен в корабельные гардемарины. А ещё были: Черногорский орден князя Даниила Первого 5-й степени (1910); Сиамский орден короны 4-й степени и серебряная королевская медаль (1910).
Лейтенант Л.Л. Жирар де Сукантон (сидит внизу).
Крейсер «Рюрик». Ревель (Таллинн). 1911 год
Я не случайно упомянул выше 1912 год. Тогда, в конце апреля Гатчина полнилась слухами о состоявшейся в городе дуэли. У барьера сошлись два офицера, два представителя высшего круга: один – поручик Кирасирского Ея Величества полка Керим-Аббас-Кули хан Эриванский, потомок персидского Эриванского наместника-сардара; другой – 26-летний лейтенант флота барон Лев Львович Жирар де Сукантон, сын командира 1-й бригады 2-й гвардейской кавалерийской дивизии, генерал-майора барона Льва Фёдоровича Жирара де Сукантона, в 1905 – 1907 г. г. командовавшего Кирасирским полком в Гатчине и живущего с тех пор в нашем городе.
Причина дуэли – личное столкновение, ссора на романической почве. Противники не стали скрывать желание устроить поединок и обратились за разрешением к военному и морскому начальствам: Обществу офицеров Кирасирского полка и Суду морских посредников Балтийского флота. Обе инстанции признали дуэль единственным выходом из создавшегося положения.
Ранним утром, 25 апреля, на поляну Приоратского парка собрались участники дуэли: оба противника, их секунданты (два морских офицера – со стороны барона, два офицера Кирасирского полка – со стороны хана), представители Общества офицеров и Суда морских посредников, врачи Кирасирского полка – доктор А.А. Иванов и лекарь В.Э. Пиккель. Секунданты ещё раз напомнили всем условия дуэли – стреляться из пистолетов с расстояния в 25 шагов, вручили противникам оружие и отправили на исходные позиции.
Барон и хан начали приближаться к барьеру. Первым же выстрелом хан Эриванский попал барону в правую сторону груди. К упавшему барону подбежали секунданты и врач Пиккель. Здесь же, на месте, раненому, быстро впавшему в полубессознательное состояние, была оказана помощь. Пуля, как оказалось, застряла в правом плече. Раненого доставили в расположенный неподалёку лазарет Кирасирского полка, сделали перевязку, перевезли на Варшавский вокзал и с утренним поездом отправили в Петербург, где поместили в отдельную палату Биржевой барачной больницы. На всём пути следования раненого сопровождал его отец, генерал-майор Лев Фёдорович Жирар де Сукантон.
Под руководством главного врача больницы, Почётного лейб-хирурга К.П. Добровского, рана офицера была обследована на рентгене. Результаты получились неутешительные. Пуля находилась в простреленном правом лёгком. Положение признали очень серьёзным, но жизнь раненого, если не начнутся осложнения, находилась вне опасности.
Больного постоянно навещали его товарищи-моряки и отец. Молодой организм успешно справлялся с недугом и по прошествии недолгого времени лейтенант Жирар де Сукантон был выписан из больницы в удовлетворительном состоянии.
Во время Великой войны 1914 – 1918 годов лейтенант барон Жирар де Сукантон был ординарцем командира Кавказской туземной конной дивизии, Великого Князя Михаила Александровича. Кстати, дом Великого Князя располагался почти рядом с домом Жираров на Николаевской улице. Дом, где жила семья Жирар де Сукантонов, имел номер 20, а дом Великого Князя – номер 24.
В ходе войны Лев Львович Жирар де Сукантон проявил храбрость, за что удостоился орденов св. Анны 4-й степени «за храбрость» и св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом.
Между прочим, его противник на дуэли – поручик хан Керим Эриванский (1885 – 1937) – с началом Великой войны отправился на Кавказ, в Нальчикский округ, где формировался Кабардинский конный полк Кавказской туземной конной дивизии. Хан Эриванский стал адъютантом командира сего полка, полковника графа Иллариона Воронцова-Дашкова, бывшего адъютанта Великого Князя Михаила Александровича. Поручик хан Эриванский, между прочим, и сам ранее находился в распоряжении Великого Князя. Хан храбро воевал, отмечался наградами, в т. ч. Георгиевским оружием (1915). В 1916 году Керим Эриванский, уже штабс-ротмистр, проживал в Петрограде. Позднее хан Эриванский был полковником, военным деятелем в Азербайджанской демократической республике.
В 1918 году барон Л.Л. Жирар де Сукантон уже служил в штабе армии адмирала Колчака на Восточном фронте. В августе 1919 года подполковник Жирар стал командиром Ижевского конного полка.
О последующей службе барона Жирара имеются противоречивые сведения. В 1928 году он уже находился в Китае. В декабре вышел в отставку с должности помощника командира Шанхайского Русского полка. Работал в шанхайской телефонной компании. Позднее перебрался в Харбин. Преподавал там русскую литературу в английской гимназии, печатался в газете «Наш путь». Коллеги характеризовали его как человека, широко образованного, с блестящим знанием нескольких иностранных языков.
Полковник барон Лев Львович Жирар де Сукантон, боевой офицер, отличившийся на море и на суше, скончался в Харбине в 1934 году.
Дом № 20 на улице Урицкого (бывшей Николаевской) в Гатчине.
Здесь в 1907 – 1917 годах жила семья барона Л.Ф. Жирара де Сукантона
ВЛАДИСЛАВ КИСЛОВ
2015 г.